«Сегодня посадок нет», — отчеканила Скабеева в телевизоре, и я ахнула. Неужто до этого дошло — до отчетов по государственному телевидению об арестах, судах и посадках? Новая эра?

Ан нет. Старая. Оказалось, это все по-прежнему о нем. Об украинском президенте Владимире Зеленском, который на радость российским пропагандистам подписал указ о старте национальной программы «Зеленая страна» и пообещал, что за три года в стране посадят 3 миллиарда деревьев. Вот они, Скабеева с гостями студии, и веселились. А посадок другого рода, ставших повседневной обыденностью в родной стране, в их повестке действительно почти и нет.

Мэр Москвы Сергей Собянин подписал указ о нерабочих днях с 15 по 19 июня из-за роста заболеваемости коронавирусом в городе. Документ опубликован на сайте властей столицы.

Работникам в эти дни сохранят заработную плату. Помимо продления выходных, с 13 по 20 июня в Москве временно приостановят работу детских игровых комнат и фуд-кортов в торговых центрах и других аналогичных организациях. Бары, клубы и другие заведения общепита будут закрыты с 23:00 до 6:00.

— На классический вопрос «Легко ли быть молодым?» в России сегодня ответ может быть только один. Трудно. Очень.

— Молодым трудно всегда и везде. Каждый человек проходит через опаснейший период своей жизни — подростковый. Подростки самые опасные люди для любого общества и государства. Неуправляемые. Мятежные — в морали, в политике, в отношениях с культурой, по отношению к самим себе. Подростки иногда с воодушевлением, с радостью убивают себя. Смерть и молодость — две стороны одной медали.

— Не уверена, что и сейчас перестали существовать «группы смерти».

— Да и без групп, «кураторов» подростки и сами думают о смерти. Они самоотверженны в максималистских взаимоотношениях и с жизнью. Жестоки к родителям бесконечно: и девочки, и мальчики. Если бы не было в обществе миллионов молодых людей, социализированных, живущих в большом городе (в первую очередь), если бы у них не было этого страшного мятежного периода, многие бы жизнь проживали по-другому. В подростковом возрасте они до конца не успевают изжить свои боли, трагедии, не получают ответа ни на один из важнейших для них вопросов. Но сегодня в молодую среду внедряется и циничная политическая жизнь государства. За исключением, может быть, случаев, когда молодые попадают в школы, где есть уникальные учителя. Но это исключительные обстоятельства, когда появляются настоящие кормчие. Во всех остальных случаях это социополитическая буря, тяжелая, иногда трагичная — она истязает душу молодого человека. Самый травматичный период жизни он проживает неудовлетворенным, без успокоения души, и эти мытарства переползают в другой возраст — юношеский, молодой. В возраст действий.

Мне всегда нравились люди из рабочей молодежи. У них многое по-другому. Люблю эту среду. И сейчас, когда бываю на больших промышленных предприятиях, мне кажется, понимаю, как себя чувствуют эти люди. Очень сожалею, что мы потеряли то, что называется русский «рабочий класс». Оставшиеся постепенно неизбежно становятся пролетариатом. А с пролетариатом уже не пошутишь.

— Или с люмпеном?

Мы встречаемся с Махбурат в офисе «Тонг Жахони» на «Курской». Махбурат — невысокая 33-летняя девушка с коричневыми волосами, паутиной спадающими на широкие плечи, и ярко-желтым маникюром. Рассказывая свою историю, Эмилбаева время от времени надолго замолкает и вздыхает, опустив глаза: «Я несколько дней не могу уснуть. У меня так голова болит — я просто от шума пугаюсь, одна боюсь оставаться, мне страшно».

9 июня, около 10 утра, на улице Просвещения в Адлере раздались выстрелы. 61-летний пенсионер, бывший инженер-связист Вартан Кочьян застрелил из охотничьего ружья двух судебных приставов, которые хотели снести его жилой гараж и маленький деревянный сарай неподалеку. Затем погнался за экскаватором, который должен был демонтировать здания. Выстрелил, но водителя не ранил — только пробил стекло.

Я вырос здесь, я с четырех лет в этих домах живу. Оформлять не давали землю, говорили нельзя. Это мое, земля моих родителей, это земля моих детей и моя. Мне 61 год, и я не жалею, что сделал это. Не хотелось так, не хотелось. Но на его месте должна быть администрация, которая против народа идет. Не верьте администрации. Судьи там тоже непорядочные. (…) Все им денег мало, мало… Ну вот…» — объяснял Кочьян за несколько минут до задержания свой поступок соседям.

Объяснять, кажется, было и не нужно. Люди сами говорили: «То есть они своей безапелляционностью, беззаконностью тебя довели до такого состояния?», «Они по-хамски с тобой общались, со всеми нами, абсолютно по-хамски».