Российские власти уверены, что проблема домашнего насилия «существенно преувеличена». Именно так ответил Минюст Европейскому суду по правам человека, где рассматриваются дела четырех россиянок. Маргарите Грачевой бывший муж отрубил кисти рук. Наталью Туникову суд признал виновной в нападении, потому что она ударила ножом своего партнера, который пытался сбросить ее с 16-го этажа, а до этого регулярно избивал. Елена Гершман пережила девять эпизодов тяжелых избиений бывшим супругом, но ей отказали в возбуждении уголовного дела из-за декриминализации домашнего насилия. Ирину Петракову насиловал и избивал муж, он продолжал преследовать ее и после развода, но суд назначил ему только общественные работы, а позже и это наказание отменили.
Родственники женщин, погибших от домашнего насилия, направили письмо министру юстиции Александру Коновалову с просьбой провести служебную проверку в отношении его заместителя Максима Гальперина, который заявил о «преувеличении».
Команды-победительницы II хакатона «Новой газеты» проанализировали судебные решения, которые выносились женщинам за убийство, и доказали, что
масштабы домашнего насилия в России огромны, а суды и правоохранительные органы склонны вставать на сторону агрессора.
Команда «Медиазоны» обнаружила, что большая часть осужденных за умышленное убийство россиянок на самом деле защищалась от своих партнеров. Сроки женщинам выносили по тяжким уголовным статьям (ч. 1 ст. 105 и ч. 4 ст. 111 УК): в обоих случаях обвиняемым грозит до 15 лет заключения.
Наказание для тех, чьи действия квалифицируют как убийство при превышении пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 108 УК), значительно мягче — до двух лет заключения. Но и в этом случае женщинам зачастую приходится сидеть в тюрьме лишь потому, что они не могут отбиться голыми руками. При этом команда «Новой газеты» обнаружила, что 91% женщин, осужденных за превышение самообороны, защищались от своих партнеров или других родственников-мужчин. Мужчины, осужденные по такой же статье, защищались от партнерш всего в 3% случаев.
Часть первая.
Насилие — кухонный нож — тюрьма
«Обвиняемая должна была действовать социально приемлемым способом», — такими словами адвокат Елена Соловьева описывает обычную аргументацию судей, которые признают виновными женщин, защищавшихся от агрессии со стороны своих партнеров или родных. «Социально приемлемый способ с позиции наших судов, — продолжает адвокат, — выбежать за дверь, спрятаться у соседей. Но взять в руки некое орудие и отразить нападение — это социально неприемлемый способ. Эти заблуждения возникают у юристов — о чем же мы можем говорить, если речь идет об общественном мнении?»
Соловьева защищала в суде Галину Каторову — 39-летнюю жительницу Находки, которая несколько раз ударила ножом избивавшего и душившего ее мужа. Избиения продолжались много лет. Мужчина скончался, а Галину арестовали по делу об убийстве (ч. 1 ст. 105 УК). Позже обвинение переквалифицировали на причинение тяжких телесных повреждений, приведших к смерти (ч. 4 ст. 111 УК). Находкинский городской суд приговорил ее к трем годам заключения, но Приморский краевой суд это решение отменил и полностью оправдал Каторову.
Мы решили изучить решения судов по этим двум статьям, чтобы понять, насколько часто женщины в России оказываются в такой же ситуации, как Галина Каторова: защищаются сначала от домашнего насилия, а потом от обвинений в убийстве.
Согласно данным судебного департамента Верховного суда России, только за два года (2017–2018 гг.) за умышленное убийство (ч. 1 ст. 105 УК РФ) были осуждены 2226 россиянок, а за причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть (ч. 4 ст. 111 УК РФ), — 950 жительниц России.
Проанализировав более четырех тысяч приговоров, вынесенных россиянкам по этим двум статьям с 2016 по 2018 год (2552 приговора по ч. 1 ст. 105 УК и 1716 — по ч. 4 ст. 111 УК), мы выяснили, что большинство обвиняемых в убийстве женщин были жертвами домашнего насилия: 79% — по ст. 105 УК и 52% — по статье 111 УК.
Ревность не повод
И судьи, и обвинители, и даже сами адвокаты обычно склонны обвинять подсудимую в том, что она терпела насильственное обращение и сама довела ситуацию до трагической развязки, рассказывает адвокат Галины Каторовой Елена Соловьева.
По ее словам, в выводах психиатрических экспертиз, которые назначаются во время следствия, нередко можно увидеть утверждения о том, что состояние женщины в момент убийства нельзя считать аффектом, поскольку
«насилие носило для нее системный характер» и она должна была к нему привыкнуть.
К тому же ни Следственный комитет, ни прокуратура не хотят учитывать саму ситуацию домашнего насилия, которая и привела к убийству агрессора, продолжает защитница.
Похожие выводы можно найти в работах российских криминологов. К примеру, юрист, изучивший обстоятельства 300 убийств, совершенных женщинами, пришел к выводу, что в 45% из них причиной преступления было стремление осужденной прекратить противоправные действия потерпевшего (или остановить насильственную ситуацию). В остальных случаях мотивом убийства он называет женскую ревность (15%), некие «желания заставлять потерпевшего выполнять требования виновной» (21%) и корысть (8%).
В изученных нами текстах 2552 приговоров об убийствах речь о ревности заходит очень редко — меньше чем в 5% уголовных дел. В подавляющем большинстве случаев женщина совершает убийство непреднамеренно и в целях самозащиты.
Следствие выбирает убийство
В 97% приговоров женщинам, которые мы проанализировали, орудием убийства указан нож — обычно кухонный. Криминологи, как правило, сходятся на том, что осужденные россиянки редко оказываются инициаторами конфликта, наносят удар спонтанно и порой тем же самым оружием, которым им угрожал погибший.
Большинство таких случаев должны быть квалифицированы как самооборона или превышение ее необходимых пределов, но следователям проще и выгоднее расследовать их как убийство, говорит бывший следователь, который 20 лет служил в прокуратуре и Следственном комитете Санкт-Петербурга и просил не указывать его имени.
«Статистика раскрываемости убийств, то есть количество доведенных до суда дел, — это главный критерий, по которому оценивается работа СК. Есть средний показатель по региону, и у следователей появляется мощный мотив что-то квалифицировать как убийство — например, такие пограничные ситуации, как самооборона. А дальше суд разберется: [если] перейдет на убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, — ничего страшного. Для правоохранительных органов главное — не оправдание», — объясняет он.
Но часто такого не происходит, и женщин приговаривают к долгим срокам в исправительных колониях.
Часть вторая.
Самооборона от партнеров
Для женщин, которых осудили за превышение пределов необходимой обороны (часть 1 статьи 108 УК), на первый взгляд, ситуация сложилась лучше. Срок за это преступление значительно ниже, чем за умышленное убийство, — до двух лет заключения. Однако анализ приговоров показал, что согласно Уголовному кодексу большинства из этих дел, вероятно, вообще не должно было быть. Масштабы семейного насилия в таких делах также поражают: от партнеров и других родственников-мужчин обороняются 9 из 10 женщин.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Journal information