novayagazeta

Начну с обнадеживающей новости: публика — не дура! Мы бы и рады показать ей что-нибудь содержательное и серьезное, да она брыкается и обваливает нам рейтинг. Так обычно оправдываются телевещатели, когда их упрекают в намеренном оглуплении широких народных масс. Ну, а уж в тяжелые времена ей, публике, как женщине во время беременности, надо непременно смотреть на что-нибудь светлое, радостное, веселое. Чтобы не угнетать ее и без того угнетенного духа, чтобы поддерживать на глазах угасающий оптимизм и уверенность в завтрашнем дне.

И вот вам факт. Сериал «Зулейха открывает глаза», показ которого завершился на этой неделе, собрал впечатляющие рейтинги, довольно редкие и для мирного-то времени, причем на них не повлияло даже странное несоответствие этого показа расписанию, заранее объявленному каналом «Россия-1».

Еще накануне, в воскресенье, Дмитрий Киселев в «Вестях недели», анонсируя грядущую премьеру, призвал всех зрителей к экрану. Но в этот раз что-то у них пошло не так, и первая серия началась почти с получасовым опозданием.  Зрители, ожидавшие двух объявленных в программе серий, не поняли, почему в день премьеры ограничились одной. Тем более что на следующий день показали-таки две серии подряд, а потом опять по одной. Публика обычно такой необязательности не терпит. Однако от «Зулейхи» не ушла, что лишний раз свидетельствует о ее осознанной нацеленности на просмотр именно этого фильма.

Кстати, зрители, давно уже отказавшиеся от традиционного «ящика», активно смотрели сериал в интернете. И здесь — победа.  «Зулейха открывает глаза» в первую же неделю возглавила рейтинг самых популярных сериалов в Сети.

Наверняка зрительский интерес подогрел и скандал, разгоревшийся сразу после демонстрации в эфире первых же серий фильма. Коммунисты России, патриоты, представители татарской общественности потребовали немедленно снять его из эфира как оплевывающий и очерняющий все самое светлое из прошлой жизни.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Головомор. Изолированная общественность обрушилась на «Зулейху» и Чулпан Хаматову, требуя себе не только другого прошлого, но и иного будущего

Одновременно в Сети развернулась своя дискуссия, где продвинутая аудитория, знакомая с первоисточником, вменяла создателям сериала вопиющее несоответствие букве и духу знаменитого романа Гузели Яхиной.  Те, кто романа не читал, тоже посчитали своим долгом высказаться по принципу «Пастернака не читал, но скажу» (классическая, кстати, история в отношении зрителей-читателей к экранизации любого произведения, когда каждый считает себя специалистом и предъявляет претензии к киношникам самого банального свойства: «Это не Григорий Мелехов, не Юрий Живаго». Других «не тех» литературных персонажей подставьте сами).

Обидеть художника может всякий, но плох и слаб тот художник, который обижается и идет в атаку на дураков-зрителей и тем более — идиотов-критиков. За «Зулейху» же обиделась известная киносценаристка, припомнив нападки на свои, мягко говоря, неоднозначные работы и ответив сразу всем хулителям работы чужой: «Бывает, кино получается. Вы, зрители, вправе проголосовать за кино ногами или ТВ-рейтингами. Но на этом ваше право заканчивается, помните об этом. Неплохо бы осознать вам, зрителям, что актеры, режиссеры, сценаристы и продюсеры, которых вы знаете и сладострастно обругиваете, понятия не имеют о вашем существовании. Не понравилось кино — не смотрите. Молча не смотрите. И не суйтесь в таинство, о котором вы понятия не имеете».

И все же позволю себе «сунуться» в это «таинство» и, понимая бессмысленность сравнения, скажу. В романе при определенных его несовершенствах есть запахи и звуки. Есть живо и красочно прописанные подробности жизни героини, которые позволяют читателю понять эволюцию ее образа и характера. В романе Зулейха живая. Фильм же прямолинеен и предсказуем. Это своего рода комикс о тяжелой судьбе закрепощенной женщины Востока, оказавшейся в аду сибирской ссылки и обретшей там… что, кстати, обретшей? На что в сериале Зулейха открывает глаза?

Она в исполнении Чулпан Хаматовой и с самого начала с широко открытыми глазами. Когда забитая, угнетенная семьей и беспросветной жизнью, якобы безропотная и смиренная Зулейха моет ноги истязателю-мужу и выносит горшок за свекровью-упырихой, в ее глазах читается такая строптивость, что кажется, она сейчас сама убьет постылых мучителей. Подробности этого периода ее жизни даны пунктиром, как, впрочем, и последующая история, изобилующая, увы, историческими банальностями и, что того хуже, эпизодами ненаучной фантастики. Переселенцы, брошенные в сибирской тайге, оборванные, холодные и голодные, в одночасье возводят дивной красоты поселок с уютными домиками, украшенными резными наличниками. В часы досуга на танцплощадке перед клубом, освещенной гирляндой огней, ссыльные (как в фильме «Любовь и голуби») танцуют кадриль. Клуб, построенный также руками ссыльных, имеет купол сродни церковному, который ссыльный художник расписывает в духе Сикстинской капеллы, заменив библейских персонажей изображениями красноармейца, советской мадонны с младенцем и врача, якобы символизирующих единство всех слоев общества. Потом этот художник уходит на войну, неведомыми путями попадает в Париж и присылает оттуда в сибирскую ссылку сыну Зулейхи Юзуфу (!) открытку с Эйфелевой башней. 

Именно в ссылке вроде как происходит преображение Зулейхи: она обретает человеческое достоинство и познает настоящую любовь. Однако внешне никак не меняется — она и через 16 лет (когда кончается действие романа), и через 30 (когда решили завершить историю создатели сериала) такая же ухоженная, накрашенная, безупречно причесанная. Зимой и летом одним цветом. Годы и испытания над ней не властны. Где и как она провела те 14 лет жизни, на которые увеличен временной срок сериала, авторы не придумали, прибегнув к избитому клише: «Шли годы». Там, где создателям фильма не хватает визуальных средств, его щедро заливают музыкой и повествованием как бы от автора, который в финале оказывается выросшим сыном Зулейхи Юзуфом.

И все же при всех претензиях к сериалу в любой, даже не самой удачной экранизации есть смысл и польза. Во-первых, экранизация отсылает зрителей к первоисточнику (недаром почти после каждой растет спрос на книги). Во-вторых, стимулирует интерес к реальной истории. И наконец, способствует разрушению идеологических мифов, которыми эта история обросла и обрастает у нас на глазах благодаря патриотам-охранителям «светлого прошлого». Ну, были перегибы. Было плохое, но не надо лишний раз его ворошить. Надо. У кого как получается.

Ирина Петровская
Обозреватель «Новой»