«Плохо, когда врач превращается в тюремщика»

— Сегодня утром состоялась пресс-конференция омских врачей, на которой они сказали, что отравление Алексея Навального — не только не приоритетная версия, но и вообще почти невозможная, поскольку никаких следов в анализах мочи или крови они не обнаружили. Насколько можно доверять этим данным?

— А что это тогда может быть, простите? У человека, который совершенно здоров, на ровном месте начинается неврологическая и общемозговая симптоматика. В его организме разорванных сосудов нет, кровоизлияний нет. В таком случае раскройте нам глаза, расскажите о какой-то редчайшей болезни, которая таким образом протекает. Так могут протекать аневризмы, но ведь Навальному сделали и МСКТ, и МРТ, как я понимаю — и ничего подобного там нет.

— Врачи при этом говорят, что сказали диагноз семье, но соратники Навального продолжают утверждать, что речь о возможном отравлении. Кому в этой ситуации верить?

— Семья и соратники Алексея общаются друг с другом, и, насколько я знаю, никакой информации об альтернативном диагнозе до сих пор не было.

Но давайте уж быть ближе к реальности как-то.

— Как оценить ситуацию, что вчера весь день решался вопрос с переводом Навального в Европу, и все уже почти готово, а сегодня врачи резко дали задний ход?

— Думаю, что это страх. Очень плохо, когда врач превращается в тюремщика.  Больница не тюрьма, понимаете? И врачи, когда идут в медицину, часто понимают, что здоровье, власть и политика в России часто идут рядом друг с другом. Проблемы со здоровьем порой лежат вне тела человека — и врач должен решить, как ему поступать в такой ситуации. Мы ведь не можем сейчас восстановить цепочку событий: кто, кому и как позвонил либо врачи сами испугались. Но ведь сейчас нет ни одного логичного объяснения, почему нельзя отпустить пациента, когда за ним уже прилетел самолет с высококлассной командой медиков.

— Одно из объяснений — якобы медики боятся перепадов давления в полете.

— Это бред. Человек будет находиться на аппарате искусственной вентиляции легких, и режим его работы будет как раз подбираться в зависимости от давления — внутригрудного и в самолете. Как раз из-за того, что Навальный на ИВЛ, проблем быть не должно в отличие от условной ситуации, если бы он летел обычным самолетом, где атмосфера более разреженная. С таким же успехом врачи могли сказать, что космонавтов на МКС нельзя отпускать, потому что там перепады давления. Ну да, только вообще-то скафандр можно надеть.

— Как решить медицинско-правовую коллизию с тем, что существует Федеральный закон №323, по которому распоряжаться перемещениями пациента близкие могут только, если он несовершеннолетний, а в противном случае пациент сам загодя должен был подумать, кому он передаст полномочия по транспортировке себя? Существует ли другая норма, которая позволила бы родным Навального сказать медикам: нет, все, мы забираем его, вы не имеете права его держать?

— Точно нужна акцентированная и внятная позиция родных. Как правило, врачи к мнению родственников прислушиваются. Но коллизия есть — и она никуда не делась: мы не можем услышать мнения самого Навального, а отрицать свободу воли тоже нельзя. Вдруг Алексей  захотел бы лечиться здесь? Что с этим делать — не очень понятно.

— Спрошу по-другому: можно ли решить проблему того, что Навального не выпускают за границу на лечение, неполитическим путем?

— Так «молились» уже вчера.

— Боюсь, тут должен прилететь какой-то «архангел Гавриил» к главврачу омской БСМП с просьбой отпустить пациента во имя господа Бога. Но мы же понимаем, что [если врачи согласятся отпустить Навального] — это будет бунт фактически.

— Судя по фото из твиттера Киры Ярмыш, в кабинете у главврача БСМП сидят три «архангела» в штатском.

— Ну вот, о чем тогда можно говорить? (грустно смеется) Это все страх. Но иногда, конечно, люди восстают против всего этого. Хотя ситуация очень тяжелая.

— Вариант с самолетом из Германии как возник?

— Это точнее скажет Леонид Волков, но, как я понимаю, было много подобных предложений и с одной, и с другой стороны. И Германия, и Франция предлагали свои услуги в лечении. Руку помощи все готовы протянуть. Проблема в другом. Врачи омской больницы в какой-то момент должны были совершить подвиг. Ты можешь быть очень квалифицированным медиком, но в какой-то момент все равно должен передать пациента на другой уровень, чтобы он выжил. Нужен внутренний стержень, чтобы просто сказать: это не мы не справились, это там пациенту будет лучше. В Германии есть центры мирового уровня, которые такие состояния лечат гораздо лучше, чем те, кто — при всем уважении к компетенции — так долго не может сформулировать точный диагноз.

— То, что Эммануэль Макрон и Ангела Меркель лично вчера высказались о ситуации с Навальным, сейчас больше помогает или мешает?

— Я не знаю, это политический вопрос. Кажется, в этом случае лучше спросить Глеба Павловского (грустно смеется).

КОММЕНТАРИЙ

Уточнение Глеба Павловского — для «Новой»:

—Наша правовая система в области медицины практически лишает прав больного и его родственников, то есть они не могут жестко потребовать перевода в другую больницу по их собственному выбору. Единственное, что возможно в таком случае — это политическое давление. У меня нет никаких сомнений, что Алексея удерживают в больнице по политическим соображениям. Здесь не может быть лишнего давления, только оно может помочь преодолеть изоляцию в Омске. Да, в России не любят давление извне. Но сейчас не тот случай, когда можно сеять длительные интриги с целью переубедить власть — за это время человек может просто умереть. Сейчас нужно давить вообще со всех сторон, чтобы Навального отпустили в Германию.

— Если Навального не хотят отпускать именно в Европу, есть ли смысл просить тогда перевезти его хотя бы в Москву?

— Думаю, этот вариант в любом случае намного лучше, чем оставлять его в омской больнице. Но беда в том, что в России во многих сферах деятельности у специалистов очень силен эффект Данинга-Крюгера, когда люди неспособны признавать свои ошибки в силу собственной низкой квалификации. Параллельно симптомом при этом является полное неприятие и отвержение этого эффекта, а также неумение увидеть, где заканчивается твоя собственная компетенция. К сожалению, такое встречается и в медицине.

Вячеслав Половинко
спецкор