Юлия Бочарова проснулась в семь утра от громкого стука в дверь. В глазок двери она увидела мужчину, который представился сантехником и сказал, что соседей снизу затопило. «Я пошла в ванную проверить — все нормально. Сказала ему, что мы недавно трубы меняли», — рассказывает мне Юлия, сидя на ярко-фиолетовом диване в своей квартире на окраине Волгограда.

Она хотела сначала переодеться, но мужчина настаивал, чтобы ему открыли. Когда Юлия это сделала, в квартиру, оттолкнув женщину, ворвались 15 человек в касках и с автоматами. «Это было вообще уму непостижимо. Я не понимала, в чем дело, и начала как ненормальная орать на весь дом: «Помогите, нас грабят». Я правда так думала. А когда они начали выяснять, где спит сын, то кинулась на них, подумав, что его сейчас убьют за что-то», — вспоминает мать Ярослава Иноземцева, которому на тот момент было 14 лет.

Юлию прижали к стенке и только чтобы она не кричала показали удостоверение. «Я все равно не верила и только, когда зашла женщина в форме, успокоилась. Женщинам как-то больше доверия», — рассказывает она о событиях 11 июня 2020 года.

Обыск и арест

Как отчитался Следственный комитет, задержали Ярослава после того, как «сотрудникам УФСБ России по Волгоградской области стало известно о том, что 14-летний школьник по месту своего жительства изготавливает самодельные взрывные устройства и жидкостные зажигательные гранаты». «Незамедлительно были организованы оперативные мероприятия, в рамках которых преступная деятельность подростка была пресечена», — описывал СК казенным языком силовое проникновение в частную квартиру и дальнейший обыск.

Как и в других подобных историях, при обыске в квартире Иноземцевых, конечно, не было адвоката, а сам школьник простодушно отвечал на все вопросы сотрудников ФСБ. Так, Ярослав сам показал коктейли Молотова, которые хранил в сумке на лоджии, сказав, что в них «всякая дрянь горючая». Нашли у него и банки со всякими гвоздями и болтами — «поражающие элементы».

— Экспертиза потом эти бутылки с бензином и маслом не признала коктейлями Молотова, — говорит Юлия, а отец школьника Михаил Иноземцев добавляет, что СВУ, которые делал мальчик, даже кошку убить не могут.

Силовики на обыске общались с 14-летним парнем, по сути еще ребенком, вполне дружелюбно. «Они спрашивали, где он все это (то, что СК потом назовет «готовыми бомбами, бутылками с зажигательной смесью и компонентами для взрывчатых веществ». — Ред.) взял. Ярослав ответил, что скачал в интернете «Поваренную книгу анархиста», а они ответили, что ее использовать нельзя и засмеялись, — рассказывает мама. — [При обыске] вообще сначала было страшно, а потом весело, с шутками. Они сказали: «Из этих рецептов, что ты скачал, нормального ничего сделать нельзя. Давай ты подрастешь и пойдешь к нам в ФСБ минером, а Ярослав ответил: «Да, пойду!».

Это песня группы, по-моему, «Беспонтовый пирожок», — объясняет мне мама Ярослава, которая пыталась следить за музыкальными пристрастиями сына, но перепутала песню «Гражданской обороны» с группой «Казенный унитаз». Услышав пароль, фээсбэшник, по словам Юлии, не мог перестать смеяться минут пять.

Оперативники обнаружили в комнате Ярослава многочисленные тетрадки с рисунками, в том числе одну со схемами изготовления взрывчатки. СВУ он испытывал в овраге неподалеку от дома — Иноземцевы живут в двух шагах от берега Волги.

После обыска семью повезли в Следственный комитет, где сказали, что на Ярослава заведут дело по двум статьям и предложили искать адвоката.

— Я же раньше не читала ОВД-инфо и ничего об этом не знала, в своих розовых очках жила, в своем мире, — говорит Юлия, симпатичная и улыбчивая блондинка.

— Это сейчас мы уже телевизор не смотрим, первый и второй каналы не признаем, читаем «Медузу» и «Новую газету». Но раньше мы и предположить не могли, что столкнемся с этим. Мы — обычная семья, — вторит ей муж, на вид немного нескладный, но добрый. Он десять лет работал директором обувного магазина, а сейчас у него на рынке палатка с овощами и фруктами.

— Мы думали, что чужое горе нас не касается, — продолжает Юлия.

— Но есть поговорка [от сумы и от тюрьмы] не зарекаться, это любого может коснуться. Тогда пришлось найти адвоката. Отдали ему 50 тысяч рублей, а через неделю отказались от него, потому что он оказался другом следователя, — рассказывает Михаил.

На суде в День России Юлию, признанную законным представителем сына, из зала выгнали, а Ярослава отправили в СИЗО.

Интересный мальчик

Пока Ярослав находится в СИЗО, родители убрались в его комнате — выкинули коллекцию банок от энергетиков. Но оставили Ждуна — он грустно сидит на стуле, дожидаясь хозяина. Мама раскладывает на полу фотографии Ярослава, его рисунки, косухи в нашивках и книгу Замятина «Мы», которую он читал незадолго до задержания.

«Ярослав рос не самым обычным парнем. Он долго не говорил, но нас успокаивали: «Подождите, мальчик ленится». И в два года, и в три, и в четыре. Ему что-то мешало, и нам предложили логопедический садик. Ему поставили общее недоразвитие речи (ОНР) и плохую подвижность языка», — говорит мама.

За два года в садике речь ему поставили, после чего отправили в обычную школу, хотя Юлия просила определить сына в класс коррекции, где учиться попроще, а подход более индивидуальный. В школе сразу начались проблемы: Ярослав не успевал за классом, учительница жаловалась, что он отвлекает ее вопросами. Вскоре его перевели на домашнее обучение. «На ИЗО, труд и физкультуру он ходил в школу вместе со всеми, с одноклассниками он дружил.

Потом Иноземцевы переехали в новую квартиру на окраину Волгограда и решили отдать Ярослава в обычный четвертый класс — «посмотреть, не изменилось ли что-то, не стало ли больше мотивации [учиться]». «В 61-й школе с него требовали по полной, но математику он практически не понимает. Это у нас семейное. Поэтому стал приносить сплошные двойки», — говорит мама.

Тогда же Ярослав заинтересовался молодежными субкультурами и стал панком. «Он отпустил волосы, носил интересную одежду с цепями, нашивками. Начал читать книги — если бы Ярослав мне не показал, то я бы и не узнала, например, про «1984» Оруэлла, — рассказывает Юлия. — Я сама педагог и видела, что Ярослав у нас чуть другой. Он интересовался всем по чуть-чуть, но главное: стремился сделать что-то лучше. Он интересный и творческий мальчик, ему нравится самовыражаться, в том числе в одежде. Я бы назвала его инакомыслящим».

Мама отвела сына к психиатру, чтобы снова перейти на домашнее обучение.

В итоге они решили, что это ненормально, если ребенок рассказывает те вещи, о которых говорят взрослые, а не подростки, если он выглядит не так, как все», — рассказывает Юлия. Комиссия поставила ему диагноз F21 — шизотипическое расстройство. Это то, что в советские годы называли «вялотекущей шизофренией» и ставили диссидентам.

— Как они объяснили-то диагноз? Просто из-за того, что он как панк выглядит? — спрашиваю я.

— В нашем психиатрическом диспансере ставят только три диагноза детям: до двенадцати лет — задержку психического развития, а дальше — либо аутизм, либо шизофрению. Просто у нас всех инакомыслящих [записывают] в шизофреники, — отвечает мать.

— Мы ходили к частному психиатру, у которого я лечился от тревожного расстройства. Он сказал, что никаких отклонений в плане психиатрии нет, — говорит отец.

Ярослав, по словам родителей, возмущался, почему ему поставили такой диагноз, он хотел ходить в школу. Когда сына задерживали, Юлия сразу рассказала про диагноз, на что следователь заметил: «У вас такой мальчик умный, это неправильный диагноз поставили. Мы не верим».

Очная ставка

Изначально Ярославу собирались вменять только незаконное изготовление взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст. 223.1 УК — до шести лет колонии), а значит отпускать домой под подписку о невыезде, но уже в день задержания в деле появилась и куда более серьезная статья — приготовление к убийству двух и более лиц общеопасным способом (ст. 105 УК).

Следователи уверены, что Ярослав хотел взорвать 61-ю школу, которая находится прямо под окнами дома Иноземцевых.

А почему его обвиняют в подготовке шутинга, понять не может», — говорит мама. По ее словам, и в той тетради со схемами СВУ нет планов школы или каких-либо следов приготовления к взрыву.

Родители Ярослава утверждают, что в деле вообще нет никаких доказательств по 105-й статье УК — только картинка, изображающая «керченского стрелка» Влада Рослякова, на рабочем столе монитора сына и показания его друга Дмитрия З. (фамилия имеется в редакции).

«После обыска в СК привезли З. И после его допроса на Ярика возбудили дело по второй статье, а сам З. с его мамой выскочили из Следственного комитета и прям побежали. Я потом писала З. и его маме, просила встретиться, поговорить, но они меня везде заблокировали», — вспоминает мама.

В ходе очной ставки 27 сентября двух школьников («Новая газета» знакомилась с ее протоколом), которая заканчивается буквально подростковыми препирательствами, З. отвечает на вопрос следователя «Говорил ли вам Иноземцев, что хочет устроить скулшутинг в школе МО СШ № 61?» так:

З. утверждает на очной ставке, что Иноземцев рассказывал ему о Дилане Клиболде и Эрике Харрисе, которые устроили массовое убийство в школе «Колумбайн», показывал ему ролики про них и про Рослякова. Про последнего Ярослав, по словам приятеля, говорил, что «он молодец и все правильно сделал». З. указывает, что Ярослав предлагал ему взорвать школу, но он отказался.

Сам Ярослав на той же очной ставке настаивает, что все слова З. — это ложь и говорит, что «изготавливал СВУ с целью личного любопытства, а взорвать школу и совершить массовое убийство не хотел и не думал». На вопрос о том, предлагал ли он устроить скулшутинг, Ярослав отвечает, что это как раз придумал З. из-за того, что испытывал личную неприязнь к сотрудникам и учащимся школы. З. в ответ говорит, что Иноземцев просто скопировал его слова и сказал неправду.

ПРОДОЛЖЕНИЕ