Блог «Новой газеты»

После крушения Берлинской стены я снова оказалась на Александер-плац, площади, которую знала вдоль и поперек. Помнила ее еще почти пустой, мрачной, несшей на себе следы войны, — это чувствовалось даже в 60-е годы. Но постепенно она хорошела, застраивалась. Может быть, в соответствии с нынешними архитектурными предпочтениями и не очень изящно. Возникли огромный отель «Штадт Берлин» и большой универмаг «Центрум», заполненный преимущественно приезжими из соцстран. Больше всего там было поляков и русских.

В ГДР у меня было много друзей. Посвятив жизнь немецкой литературе, я встречалась с самыми знаменитыми писателями — Кристой Вольф, Германом Кантом, Стефаном Хермлином, Хайнером Мюллером, а еще до них всех — с рано умершей Бригиттой Райман, которая ушла совсем молодой, оставив в литературе свежий аромат искренности и предвкушения трагедии.

Вечером 9 ноября 1989 года член политбюро и первый секретарь берлинского окружкома Социалистической единой партии Германии (СЕПГ) Гюнтер Шабовски выступал на пресс-конференции, которая транслировалась телевидением ГДР в прямом эфире. Еще существовали две Германии, Западная и Восточная, появившиеся после войны, и два Берлина, разделенные стеной в 1961 году.

Преподаватель СПбГУ Олег Соколов, подозреваемый в убийстве женщины в Петербурге, не является членом Российского военно-исторического общества (РВИО). Об этом заявила «Газете.ру» советница председателя организации Ирина Казначеева.

«Я имя Соколова слышу впервые. Когда написали об этом, я не поняла, как его привязали к РВИО. Мы хотим разобраться, что это такое. Сейчас пытаемся связаться с председателем научного совета Владимиром Чуровым. Мы всю информацию, так же, как и вы, узнаем из СМИ», — сообщила она.

В настоящее время на сайте организации нет сведений о том, что Соколов — член научного совета РВИО, но эти данные остались в кэше Google.

Это, конечно, не официальное интервью Михаила Горбачева. Это короткий обмен репликами, так и оценивайте. Наброски на полях глобального события, изменившего мир к лучшему, и автором этого события был он. Полушутливый тон о великом — вообще типично для Горбачева. Как и то, что за каждой ироничной интонацией проглядывает неистребимый, непопулярный ныне гуманизм. Именно это, а не геополитика, и показалось мне самым интересным.

— Когда Вы лично узнали о падении стены?

— Утром.

— И как Вам показалась эта новость?

— Ну, мы ж подобного ждали.

— А другие мировые лидеры были против. И Англия, и Франция.

— Непонятно почему? Германия ж очень сильная, и она увеличивалась, увеличивалась конкуренция в Европе, многие тогда этого опасались. Ну и историческая память никуда не делась.

— Народ давно хотел снести стену. К ночи падения уже несколько недель тысячи немцев уезжали из ГДР в ФРГ через Венгрию. Что можно было б сделать с поднявшимся народом?

— Ну, мало ли что. Опыт-то был.

— Вы сказали одному немецкому политику: «А что ты будешь делать, если 500 000 человек выйдут на улицы? Стрелять, что ли?»