Сноуден, Сноуден

Сноуден, Сноуден, чуждое чадо, влезшее в нашу семью! Как-то я с самого чуял начала подлую сущность твою. Прежних хозяев ругал непреклонно, бил их буквально под дых — типа ты пятая, падла, колонна, только не наша, а их.

Сноуден, Сноуден, что же ты, дроля, снова смущаешь умы? Хуже тебе россиянская воля американской тюрьмы? Мы тебя, волка, считали страдальцем, душкою, как Камбербетч… Вот же, упертый борец с государством, знал ты, куда перебечь.

Сноуден, выкормыш американский, в нашу написал постель в дни, когда русские вышли на Каспий и запулили оттель. Это же главная тема недели, ядерный камень в праще. Мало признаться, что все обалдели, — все офигели ваще! Это же Каспий, любезный тиранам, нефти родной торжество, мы это озеро делим с Ираном, больше там нет никого. Видишь — не вечно нам жить, причитая. Все-таки мы исполин. Можем оттуда достать до Китая, можем до Швеции, блин! Нынче мы бьем по игиловским целям — это не стоит труда; а захотим — и оттуда дострелим страшно подумать куда.

Как ты не видишь, взбесившийся с жира, нового тренда в Кремле — распространения русского мира по потрясенной земле? Мы, а не Штаты, теперь сверхдержава, вызов земелям твоим, — ибо, как некогда пел Окуджава, мы за ценой не стоим. Есть для оценки великих империй способ, простой, как амбал: сколько ты взял — это слабый критерий. Главное, сколько отдал. Нам-то не жаль ни народу, ни бабок — лишь бы валилось и жглось, лишь бы кренилась все более набок мира скрипучая ось. Ежели вырвешься, ты объясни там, съехав в родную дыру: жить и творить — это вам, паразитам. Нам — умирать на миру.

Сноуден, Сноуден, нам-то казалось, будто ты верен себе, будто ты, мелкий, почувствовал зависть к нашей высокой судьбе! Будто решил ты примкнуть к коллективу, к нашей сплоченной семье, в русских почувствовав альтернативу англосаксонской свинье! Что же за вечная, горькая участь наших хором и кружал, что из России, два года промучась, даже предатель сбежал?! Может быть, это звучит некрасиво, — помни же, робкий пингвин: двум полушариям альтернатива — тоже из двух половин!

Бойся же, Сноуден, русского бога. Зря нас списали в утиль. Помни, что мир — это круглая бомба, русские — это фитиль. Вот мы восстали в величии грозном — вся наша общая рать. Бог нас затем, если хочешь, и создал, чтобы все это взорвать. Видимо, все ему тут надоело — гнилость, чего ни коснись. Это и есть наше общее дело, истинный Русский Космизм. Чувствуешь, задница, время расплаты — всех накрывающий суд? Ежели струсил, беги в свои Штаты — Штаты тебя не спасут. Неисправима пиндосская крыса, даже и в маске борца. Просто не знаю, куда тебе скрыться от Мирового Конца. Мир, как он есть, безнадежно сломался, замыслы бегства смешны. Если бежать — то уж сразу до Марса. Благо, там воду нашли.

Дмитрий Быков
обозреватель «Новой»