(Автор предупреждает, что большая часть этого текста — не его монолог, а компиляция чужих цитат и мнений. Собственный его голос — только в самом конце, и то не факт).
Нет, ненадежен дальнобойщик. Тут не протест, но аппетит. Ему заплатишь сотней больше — он все забудет, все простит. Отменят этого «Платона», расскажут байку про ИГИЛ — возьмет он ниже на полтона и станет ватой, как и был. Он верит в папу-самодержца, в плохих бояр, в святую плеть... Ему б пожрать, попить, одеться и в телевизор посмотреть.
Стоянка в Химках — славный финиш: чуть побузили — и салют. Рабочий класс: подачку кинешь — они сглотнут и все сольют. Бороться, требовать — на чёрта?! Борьбу никто не выбирал. Они рабы. Не с них начнется. Оставь надежду, либерал.
И либералы ненадежны, да их и нету в наши дни. Они трусливы, осторожны и для протеста не годны. Бездельники, воображаки, чей главный лозунг — «фёр-то ке?!», чей потолок — сидеть в «Жан-Жаке», а кто попроще — в «Маяке»; их кормит нефтяное вымя, их труд — пиар и болтовня, они же ручками своими не проработали ни дня! Их нынче даже и «Платоном» не возбудить. И пусть себе! Что толку офисным планктоном пугать твердыню ФСБ? Смешон чекистским наковальням весь этот писк: «Рассеем тьму!» Считаться можно лишь с Навальным.
Но и Навальный — тоже тьфу. Поэт писал про заговоры между Лафитом и Клико, а это — мелкие раздоры между Бастрыкиным и Ко. Они привычны и тоскливы, а толку — около нуля. Все это чушь. Все это сливы. Он на зарплате у Кремля. Он сам из путинской обслуги, и это видно по глазам; к тому же нам милей ворюги, чем кровопийцы. Кто сказал? Для Леши бабки юбер аллес, он лишь для имиджа ершист. К тому ж они наворовались, а после них придет фашист. Нет, этот мир вранья и хлама не исцелит уже ничто: спасти нас мог бы лишь Обама...
Но и Обама тоже чмо! В Европе не вздохнуть от сраму. Копилка символов пуста. Они давно сдались исламу, они забыли про Христа, там нет ни смысла, ни искусства, ни новой прозы, ни кино. У них в мошонке тоже пусто (зато у нашего полно). Основа жизни — это яйца! Кто может стать у них вождем? Ведь воевать они боятся, а на другое мы кладем. ИГИЛ упал, как астероид, и что мы сделаем? Трындим... Читайте также: Политэкономия «Платона» и идеологические последствия бунта водителей грузовиков
Нет, нас никто не остановит. Наш балаган непобедим. Смешно надеяться, стараться, шуметь о чем-то, что-то сметь... Мы не излечимся от рабства. Спасти нас может только смерть. Все остальное, нас не тронув, пройдет над русской головой. «Да, смерть!» — как говорил Лимонов, пока он был еще живой.
Да, смерть — один надежный способ, неутомимый крысолов, что исцелит единороссов, и соловьев, и киселев; она — единственная скрепа, она, спасение суля, не на зарплате у Госдепа, не на зарплате у Кремля, при всяком внутреннем режиме почище внешнего врага... Ее мы точно заслужили, а вот свободу — ни фига.
Но многим кажется к тому же, что эта версия — голяк, что после смерти будет хуже (как после Путина — ГУЛАГ); что, как в прославленной капелле, согласно Страшному суду, те, кто при жизни ад терпели, там будут в подлинном аду. Там не сулят особых выгод ни раболепие, ни сплин...
Что если даже смерть — не выход?
Тогда я, блин, не знаю, блин.
Journal information