Поначалу "папа солдата Чонкина" отнесся к нестандартной, скажем так, затее, настороженно:
Но идея совместить беседу с застольем при вычитке уже готового текста у мэтра нашла полное одобрение.
Так что, теперь под вопросом остается только для любого журналиста сакраментальное: "Когда втиснется ли в номер?". Если же учитывать, что такие проблемы как фальшивая "бедная Лиза" из Берлина стремительно устаревают и заменяются новыми, "право первой ночи" автор этих строк просто обязан передать читателям уважаемого ресурса. Итак...
"Простой таджикский рабочий, отягченный еврейской фамилией..."
С необходимыми "алаверды" Войновича В.Н. к тостам в маленькой такой компании
И собрались неожиданно, и подобрались ладно: несколько русскоговорящих журналистов, плюс десяток "пролетариев умственного труда" из числа интеллигенции, а также прихваченная для неформальной беседы жидкость из баварских погребков.
- Ну, за встречу! А правда, достопочтенный Владимир Николаевич, что после высылки вашей из СССР в эти южногерманские края местные из числа новых друзей-знакомых ждали за вашим гостеприимным столом только русскую водку?
- Полагаю, у немцев о русских, а у русских о немцах больше в сознании легенд и мифов, чем правды. По моей версии, барон Мюнхгаузен, вернувшись из России домой, стал рассказывать именно о том, что на самом деле видел. Но бюргерам это показалось настолько невероятным, что они прилепили барону ярлык фантазера и к его правдивым историям стали досочинять свои, совсем уж фантазийные.
Что же до меня, то все стереотипы о предельно педантичных немцах были поломаны быстро. В Германии я начал общаться, к примеру, с одним художником, который приходил всегда на пару часов позже, чем обещал. Есть и сейчас одна знакомая немка, с которой если договариваешься встретится в 7 часов, жди ее не раньше половины девятого. Я сам гораздо бОльший немец , чем некоторые из моего окружения в Западной Европе. Потому что стараюсь никогда не опаздывать.
Некоторые из тех, кого я поначалу за границей встречал, были искренне убеждены: в СССР все неграмотные! Об этом я однажды корреспонденту «Штерна» рассказывал. Предваряя историю, как в 1956 я из Керчи заявление в Литинститут посылал, а год спустя из Москвы уже. . Не приняли. Выяснилось, что мое дело передали на изучение некоему поэту по фамилии Коваленков, как сейчас помню. И он нашел фамилию "Войнович" подозрительной, еврейской.
Так что позднее, уже в девяностые, когда из заграницы в Москву вернулся, стал я поподробнее рассказывать о своей родословной. На телевидении, в частности, объяснил: один из Войновичей был адмиралом, командующим Черноморским флотом.
Одна добрая знакомая передачу посмотрела и обиделась: вы так старательно и акуратно объясняли, что вы не еврей! Теперь когда я рассказываю про предка-адмирала, всегда оговариваюсь «Но мама у меня еврейка, хотя фамилия у меня не еврейская, а сербская" (заливисто смеется).
Так вот, в том большом интервью штерновском напечатали: «Войновича не приняли в институт потому что он еврей». Лев Копелев после этого звонит: «А раньше ты по-другому насчет национальности говорил...». Родственница из Сербии тоже разочаровалась: : «Мы думали, у нас общая кровь... Жалко»
Все эти сведения занес кто-то в биографическую мою базу данных. И с учетом того, что я когда-то говорил журналистам, родился, мол в Душанбе, начинал трудовую биографию в России, стало появляться в иных предисловиях к заграничным изданиям моих книг нечто невообразимое: «Автор нового романа, Владимир Войнович, простой таджикский рабочий, отягченный еврейской фамилией , вынужден был бежать из Советского Союза...»
Я злился, но что и кому докажешь? Говорить, я не еврей? Или, наоборот, еврей? Потому что к ним на Западе было снисходительное, скажем так, отношение? Так и продолжал злиться, а время шло. Я в Германию в 48 лет приехал, а на мое шестидесятилетие в Мюнхене выходит публикация в "Абендцайтунг".
Соседка Ире, жене, ее приносит. Та мне не показывает. Спрашиваю: «Чего прячешь?» «Да, так, ничего...». Вырвал из рук газету, читаю: «Таджикский сатирик герр Войнович... из-за еврейской фамилии... бежал».
А тут как раз просит корреспондент «Зюддойче цайтунг» дать интервью.
- Хорошо, говорю, дам. Но если будет про таджикского рабочего и еврейскую фамилию как причину побега... В общем, убью!
- Напишу без этого всего! - поклялся журналист. Потом читаю на полосе: «Войнович родился в Душанбе и рос в Таджикистане до восьми лет.» И это было правдой.Но дальше! «Когда началась война, он вынужден был бежать от немцев из Таджикистана в Украину...»
А насчет угощения, да. Многие из гостей ждали, что их непременно у нас будут угощать борщом. А когда вино выставляли, изумлялись – это же русский дом, здесь же водка должна быть?
- Перед тем, как выпить за друзей и всех тех, кто нас понимает, хотелось бы спросить, дорогой Владимир Николаевич, кого из коренных жителей Германии вы первым ввели в свой ближний круг?
- Меня встречали в аэропорту Виктор Некрасов и другие люди, с которыми я прощался дома навсегда. У меня возникло ощущение: я попал на тот свет. Потому что было так странно – люди, числившиеся в моем списке как ушедшие безвозвратно вдруг появляются за стеклом и мне машут.
Потом я ходил как в тумане какой-то срок. От магазинов не сходил с ума, как некоторые из СССР, нет. Но поначалу казалось, все эти переполненные витрины и стеллажи это только на сегодня-завтра. А послезавтра изобилие кончится. Потом началось общение с немцами. В нашу деревушку приехал один немец, которому сказали, что русские писатели сильно могут влиять и на общество, и на отдельных личностей. Вот он и приехал с просьбой повлиять на его жену. Это бывшая советская женщина то одну шубу купит, то другую, то третью...
- Я, - плакался немец, - объясняю ей как могу, что норковые шубы у нас никто не носит и тебе необязательно, что зарплата у нас такая вот, а налогов столько... А ее такие разъяснения оскорбляли. Потом приехал ее отец. Я сам его пригласил. Завез его в первый попавшийся супермаркет.
- Это у вас для иностранцев конечно!", - заявил мне тесть.
- Давайте в другой зайдем!
Зашли. "Ну, это тоже для иностранцев, это ваша валютная «Березка»!"
- Давайте тогда сядем в мою машину и поедем в любую сторону. Остановимся у того магазина, на какой укажете... Кажется, поверил...
И еще к слову. Вспомнилось. Одна дама была профессором марксизма-ленинизма. Когда в начале восьмидесятых ей стали показывать лавки с полусотней сортов колбас, отвечала уверенно: «У нас тоже такое есть!» Подвели к сырной полке длиной метров в сто: «И это в Советском Союзе есть!». Но когда показали отдел туалетной бумаги, она сказала: «У нас этого больше!» и... упала в обморок.
Это я все к чему? Поначалу и у нас было непросто. Оказалась советская семья в деревне Штокдорф близ Гаутинга. Оле, дочке нашей с Ириной было тогда 7 лет. И повели мы ее в первый класс. Сразу после новогодних праздников. Приводим в школу, знакомимся с учительницей, фрау Гербер, она заводит Олю к местным ребятишкам и говорит: «Дети, эта девочка приехала из России и она не знает ни одного немецкого слова, вообще ни одного! Будем ей помогать?»
Все тут же захотели с Олей дружить. А родители подружившихся детей уже с нами дружить захотели. Получилась целая деревня наших знакомых и друзей. Дочь (на фото рядом с Войновичем. С.З.) теперь преподает немецкий язык в Германии, пишет книги на немецком и лучшая ее подруга – из того первого класса. А все с подачи замечательного педагога фрау Гербер, нашего друга.
Бокал поднимает коллега, Адель Калиниченко: - Вы только что прочитали нам свой давний рассказ про советские привилегии, дорогой Владимир Николаевич, Пью именно за некоторые привилегии. Потому что из шести миллионов русскоговорящих Германии считанные единицы оказались привилегированным сословием, получившим счастье с вами так вот задушевно пообщаться. «Как здорово что все мы здесь сегодня собрались...»
- Это к Митяеву Олегу. Моему соседу. Передам ему...
Тут вмешивается, если не ошибаюсь, саркастичный Илья Мильштейн: "Олег Григорьевич начал было однажды исполнить «Как здорово...» и вдруг вспомнил, что выступает в колонии строгого режима.".
При упоминании "зоны", понятное дело, бывший "мент" встрепенулся: "Владимир Николаевич, а какие у вас сложились отношения с германской полицией. Ее же на родине теперь в укрывательстве изнасилований обвиняют..."
- Это вы по поводу той девочки из Берлина? Да, Москва полна слухами. Знакомые некоторые ахают – сплошной происходит в Германии ужас! Эмигранты, мол, все заполонили. Даже одна знакомая наша из Бремена до того себя накрутила, уже несколько раз звонила: невозможно теперь выйти на улицу! Меня ведь там и изнасиловать могут! Но пока не изнасиловали что-то.
А насчет полиции, так в Германии только один разозлил меня однажды. Оштрафовал неправильно. Но поскольку по-немецки говорил я тогда совсем плохо, спорить с ним не стал, заплатил...
К чему придрался? Мол, я не уступил полицейской машине, ехавшей по главной. Я говорю, так вы очень далеко были, когда я поворачивал.
- Да? Тогда... Тогда вы ехали слишком быстро!
С советской милицией было куда проще. С ней я общий язык находил. И даже пугал их иногда. В конце семидесятых зимой на лысых шинах по гололеду вел свой «Жигуленок». И где-то в районе Беговой обогнал гаишник. На новой «Волге» с проблесковыми маячками. Остановил. "Вы меня подрезали и не дали мне проехать!".
- А как же вы оказались впереди меня?
Он задумался. Потом посмотрел на колеса. – О, да у вас шины стертые!
- Да. А где мне новые купить?
- Меня это не касается, снимайте номера!
- Чтобы я со своей машины сам номера снимал?! Да еще в мороз?! Если вам надо, снимайте!
Капитан подумал опять. «Ну что же, я человек не гордый, давайте инструмент!»
- Что? - говорю,- мои инструменты, чтобы снять мои номера. Ну рассмешил».
А потом я совсем расердился и перешел на «ты». «Знаешь что я думаю? На новой машине рассекаешь, ищешь с кого бы содрать? Поехали в отделение разбираться!
Он дольше, чем первые два раза подумал и отпустил.
Нет, с нашей милицией куда проще, чем с немецкой. С той не договоришься.
Кстати, именно с советской милицией у меня один анекдот связан. Сдавал после публикации первой своей повести, («Мы здесь живем», «Новый мир», №1, 1961 г. С.З.) на права мотоциклетные. Отвечал хорошо, претензий нет. Майор берет листок с моими данными, читает фамилию:
-Хм, писатель есть такой...
Я начинаю раздуваться от гордости: надо же, только напечатался, а уже слава пришла!
Но тут майор припоминает: «Овод» называется!
- Ну, за правду и справедливость, Владимир Николаевич! Кстати, как модератор не удержусь: у нас на сайте "Новой" гостям из Украины двери открыты широко. Но некоторые из них в последнее время угрожают депортацией даже тем, кто просто симпатизировал сепаратистам...
- К таким людям я отношусь с отвращеним, кто бы они ни были, и на какой бы стороне не стояли. Был я недавно в Киеве, выступал там. В большом зале говорил: «Понимаю, есть киселевы, соловьевы, путины... Но поверьте, не все русские ваши враги..». Одна женщина выкрикнула «Нет, все враги!». Но зал ее не поддержал. Совершенно не поддержал.
С благодарностью организаторам встречи, Наталье Гениной и Андрею Рево,
"тамадил" Сергей Золовкин, модератор обсуждений, собкор "Новой"
Фотографировал Вильгельм Лёбер
Мюнхен, Германия
Journal information